есть лишь любовь и есть смерть,
а все остальное —
просто умничанье в ожидании
одной из этих двух
Питер-Питер, меня прими.
И забери Казань.
Нет расстояния между людьми.
Не выплакать бы глаза.
У меня в груди дыра,
сделанная острием пера.
Но на кончике языка —
река.
Увы, ты теперь другая.
Смотрю на тебя, не мигая.
Ты, разумеется, помнишь, мой свет,
как билось сердце между
«прекрати» и «еще», «да» или «нет»,
как проникал под одежду
ветер на памятной крыше.
Как исступляла жажда.
Ты умела быть тише —
такое дано не каждой,
особенно полунагой.
Увы, у тебя другой.
Казань мне топтать, или жить в Москве —
Чувства не выразить, на беду.
Но рядом шумит Литейный проспект,
и райски спокойно в Фонтанном Саду.
К грусти, нельзя никого спасти.
Как ни старался бы, как ни хотел.
Сердце на выброс, простись и прости.
Губами с любимой щеки, в одиночество тел
и по проспектам, по холодам.
Перерезая вену-Неву.
Всё сводит тебя к моменту, когда
нужно будет лечь под траву.
Небо замерло до весны.
Постелю у Казанского, Питер — моя кровать.
Я сплю беспокойно, и снятся плохие сны.
И завтра рано вставать.
Нас родила боль,
и омыла вода.
И прогулки с тобой
впечатались в шаг навсегда.
Расстояния нет.
Смолчено, про себя.
Нас озарил свет
и растворил тебя.
Питер взаймы не дает.
Не бережет Казань.
Смерть придет, у нее
будут твои глаза.
31.01.15.